Не знаю уж с чего, но с чего-то я начала напевать студенческие песенки. И тут же прониклась идеей выложить их на страничку. Почему их здесь ещё не было? Наверное, потому что они редко исполнялись со сцены. Как правило, их пели у костра или на дружеской вечеринке.
«Gaudeamus igitur » — старинная студенческая песня, возникшая из застольных песен вагантов (средневековые бродячие певцы, выходцы из недоучившихся семинаристов или разжалованных священников). Текст в ныне распространенной редакции оформился в конце XVIII в., музыку написал фламандец Иоганн Окенгейм (XV в.). Русский перевод принадлежит перу Сергея Ивановича Соболевского (1864–1963), филолога, автора многочисленных трудов по древнегреческому и латинскому языкам, переводчика с классических языков древности.
Gaudeamus igitur,
Juvenes dum sumus!
Post jucundam juventutem,
Post molestam senectutem
Nos habebit humus (bis).
Ubi sunt qui ante nos
In mundo fuere?
Vadite ad superos
Transite ad inferos,
Ubi jam fuere (bis).
Vita nostra brevis est,
Brevi finietur;
Venit mors velociter,
Rarit nos atrociter,
Nemini parcetur (bis).
Vivat Academia,
Vivant professores!
Vivat membrum quodlibet,
Vivat membra quaelibet
Semper sint in flore! (bis)
Vivant omnes virgines,
Faciles, formosae!
Vivant et mulieres
Tenerae, amabiles,
Bonae, laboriosae (bis).
Vivat et Respublica
Et qui illam regit!
Vivat nostra civitas,
Maecenatum caritas,
Quae nos hic protegit! (bis)
Pereat tristitia,
Pereant osores,
Pereant diabolus,
Quivis antiburschius
Atque irrisores! (bis)
Итак, будем веселиться
пока мы молоды!
После приятной юности,
после тягостной старости
нас возьмет земля.
Где те, которые раньше нас
жили в мире?
Подите на небо,
перейдите в ад,
где они уже были.
Жизнь наша коротка,
скоро она кончится.
Смерть приходит быстро,
уносит нас безжалостно,
никому пощады не будет.
Да здравствует университет,
да здравствуют профессора!
Да здравствует каждый член его,
да здравствуют все члены,
да вечно они процветают!
Да здравствуют все девушки,
ласковые, красивые!
Да здравствуют и женщины,
нежные, достойные любви,
добрые, трудолюбивые!
Да здравствует и государство,
и тот, кто им правит!
Да здравствует наш город,
милость меценатов,
которая нам здесь покровительствует!
Да исчезнет печаль,
да погибнут ненавистники наши,
да погибнет дьявол,
все враги студентов
и смеющиеся над ними!
Мы — соль земли, мы — украшенье мира,
Мы — полубоги, это — постулат!
Пускай о нас играет громче лира,
Литавры медные пускай звенят.
Припев:
Всё дальше, и дальше, и дальше
Другие от нас отстают,
И физики — младшие братья —
Нам громкую славу поют.
До наших дней от мира сотворенья
Заслуги математиков важны.
Мы создали таблицу умноженья,
Бином и Пифагоровы штаны.
Припев:
Всё дальше, и дальше, и дальше
Другие от нас отстают,
И физики — младшие братья —
Нам громкую славу поют.
Мы дали миру интеграл и синус,
Мы научили множить и делить,
Мы знаем, где поставить плюс и минус,
Какие числа в степень возводить.
Припев:
Всё дальше, и дальше, и дальше
Другие от нас отстают,
И химики — младшие братья —
Нам громкую славу поют.
В больших делах мы все неутомимы,
И интеллекта как один полны,
Мы лишь с собой по модулю сравнимы,
Другие нам в подметки не годны!
Припев:
Всё дальше, и дальше, и дальше
Другие от нас отстают,
И всякие — младшие братья —
Нам громкую славу поют.
— Горит душа и сердце тихо стонет. (Em, Am, H7,
Em )
Я так хотел судьбе в глаза взглянуть! (Am, D7, G
)
Я умоляю Вас, спросите вы хоть что-нибудь, (Am, Am6,
Em)
Я так хочу Вам сдать хоть что-нибудь. (F#, H7, Em)
— Ах, как приятно слушать Ваши речи.
Так напишите формулу сюда.
Но, всё же, отвечать прошу Вас покороче.
Пока в ответе лишь одна вода.
— Теперь я Ваш с надеждой и мольбою,
И не унять душевного огня!
Я Вас, одну лишь Вас, назвал своей судьбою,
И я прошу: послушайте меня.
— О, сударь, я от слов таких краснею.
Я Вас готова слушать целый час,
Но, всё же, Вы опять несёте ахинею.
Увы, прейдёте в следующий раз.
— Такую глупость может сделать каждый!
Я весь учебник знаю наизусть!
Но Вы ушли уже. Куда же Вы, куда же Вы?
— Ну, ничего, я к Вам ещё вернусь.
Ваши благородия, господа студенты,
Пропоём мы вам сейчас старые куплеты.
Вы не придирайтесь, будьте так добры:
Не везёт в поэзии, повезёт в любви.
Ваше благородье, госпожа Наука,
С роду не давалась мне, вот такая штука.
Ничего не помню, сколько не учи:
Не везёт с наукой, повезёт в любви
Ваше благородье, госпожа Задача,
Для кого ты лёгкая, а кому иначе.
Шпору на экзамене найдут как не крути...
Не везёт в учебе, повезёт в любви.
Ваше благородие, господа Финансы,
Даже если есть они, то поют романсы.
Не везёт с стипендией, постой и не грусти:
Не везёт с рублями, повезёт в любви.
Ваше благородие, господа студенты,
Мы желаем счастья вам в трудные моменты.
Будьте же уверены, будьте же мудры:
Не везёт вам в жизни, повезёт в любви
Во французской стороне, на чужой планете,
Предстоит учиться мне в университете.
До чего тоскую я, не сказать словами,
Плачьте ж, милые друзья, горькими слезами!
На прощание пожмём мы друг другу руки
И покинет отчий дом мученик науки!
Вот стою, держу весло, через миг отчалю!
Сердце бедное свело скорбью и печалью.
Тихо плещется вода — голубая лента.
Вспоминайте иногда вашего студента!
Много зим и много лет прожили мы вместе,
Сохраним святой обет верности и чести!
Ну так будьте же всегда живы и здоровы!
Верю, день придёт, когда свидемся мы снова!
Всех вас вместе соберу, если на чужбине
Я случайно не помру от своей латыни!
Если не сведут с ума римляне и греки,
Сочинившие тома для библиотеки,
Если те профессора, что студентов учат,
Горемыку школяра насмерть не замучат,
Если насмерть не упьюсь на хмельной пирушке,
Обязательно вернусь к вам, друзья, подружки!
Вот стою, держу весло, через миг отчалю!
Сердце бедное свело скорбью и печалью.
Тихо плещется вода — голубая лента.
Вспоминайте иногда Вашего студента!
Публикуемый текст записан от П. И. Кулакова в 1995 г. В этом варианте куплеты 5–7 довольно редкие. В 70-е годы они бытовали в среде историков и археологов. Эту песенку я впервые услышала от Надюхи на втором курсе, а потом без неё не обходилась ни одна поездка в поезде с гитарой. :)
В имении, в «Ясной поляне»
Жил Лев Алексеич Толстой.
Он рыбу и мясо не кушал —
Ходил по именью босой.
Жена его, Софья Толстая,
Обратно, любила поесть;
Она не ходила босая —
Хранила дворянскую честь.
И плакал великий писатель,
И кушал варёный овёс;
И роман его «Воскресенье»
Читать невозможно без слёз.
Великим был Лев Алексеич,
Он был всенародный кумир
За роман свой «Анна Каренина»
И пьесу «Война али мир».
Георг Валентиныч Плеханов
Считал, что писатель Толстой
Писатель был очень неглупый,
Философ же очень плохой.
А Ленин наглядно считает,
Что Лев Алексеич велик
Не токмо как русский писатель,
Но также как русский мужик.
Из этой сложнейшей проблемы
Понять вы, ребята, должны:
Суждения Ленина верны,
Плеханова же неверны.
Однажды любимая мама
На барский пошла сеновал.
Случилась ужасная драма —
Граф маму изнасиловал.
Вот так разлагалось дворянство,
Вот так распадалась семья;
И в результате того разложенья
На свет появился и я.
В суровом огне революций,
В агонии творческих мук
Подайте, подайте, граждане,
Из ваших мозолистых рук.
В субботу каждую неделю в 8.30 утра
Сквозь непогоды, бури, снегопады и ветра
Мы дружно едем на матфак,
Хоть каждый в алгебре дурак,
Определённо.
И в размещенье проявляем какой-то дикий азарт
Нас видно сильно привлекает удаленность крайних парт.
И мы глядим издалека
И слышим вздор Кабенюка
Сквозь полудрему.
Заходишь в класс и слышно будто перья скрипят,
Но то Алиса и Лариса над кроссвордом сидят
И вспоминают тяжело,
Что за особое стекло
Идёт на вазы.
На самой-самой дальней парте две парочки сидят
И непрерывно обнимаясь о чём-то говорят.
То ли где денег взять,
То ли как мальчика назвать
Коль будет мальчик.
Я студент КемГУ,
Что само по себе и не ново.
Но на данный момент
Это самое модное слово.
Век живи, век учись,
Попивая чаек с маргарином.
Так пройдёт твоя жизнь,
И умрёшь ты дубина-дубиной.
Нам немало дано:
40 рэ на четыре недели.
Я проел их давно,
Но душа ещё держится в теле.
В свете каждого дня
Не даёт мне желудок покоя.
Денег нет у меня.
Жизнь, ты знаешь, что это такое.
Ах, как годы летят.
Мы грустим, седину замечая.
Жизнь, ты помнишь ребят.
Что погибли зачёты сдавая?
Так ликуй, и вершись
В трубных звуках весеннего гимна!
Я люблю тебя, жизнь!
Но не вижу, что это взаимно.
Эта песня известна, по крайней мере, с сороковых годов XIX века. Поется с обязательными «репликами хора» в припеве. Последний куплет встречается редко и, возможно, имеет более позднее происхождение. Публикуемый текст записан в Псковской экспедиции Эрмитажа в 1991 г.
Когда на свет студент родился,
То разошлися небеса,
Оттуда выпала бутылка
И раздалися голоса:
По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,
По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей!
— А я не пью! — Врёшь — пьёшь!
— Eй-богу, нет! — А бога нет!
Так наливай студент студентке!
Студентки тоже пьют вино,
Непьющие студентки редки —
Они все вымерли давно. Давным давно.
Коперник целый век трудился,
Чтоб доказать Земли вращенье.
Дурак, он лучше бы напился,
Тогда бы всё пришло в движенье.
По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,
По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей!
— А я не пью! — Врёшь — пьёшь!
— Eй-богу, нет! — А бога нет!
Так наливай студент студентке!
Студентки тоже пьют вино,
Непьющие студентки редки —
Они все вымерли давно.
Давным давно.
Колумб Америку открыл,
Страну для нас совсем чужую.
Дурак! Он лучше бы открыл
На Менделеевской пивную!
По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,
По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей!
— А я не пью! — Врёшь — пьёшь!
— Eй-богу, нет! — А бога нет!
Так наливай студент студентке!
Студентки тоже пьют вино,
Непьющие студентки редки —
Они все вымерли давно.
Давным давно.
А Ньютон целый век трудился,
Чтоб доказать тел притяженье.
Дурак! Он лучше бы влюбился,
Тогда бы не было б сомненья.
По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,
По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей!
— А я не пью! — Врёшь — пьёшь!
— Eй-богу, нет! — А бога нет!
Так наливай студент студентке!
Студентки тоже пьют вино,
Непьющие студентки редки —
Они все замужем давно. Давным давно.
Чарльз Дарвин целый век трудился,
Чтоб доказать происхожденье.
Дурак, он лучше бы женился,
Тогда бы не было б сомненья.
По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,
По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей!
— А я не пью! — Врёшь — пьёшь!
— Eй-богу, нет! — А бога нет!
Так наливай студент студентке!
Студентки тоже пьют вино,
Непьющие студентки редки —
Они все замужем давно.
Давным давно.
А Менделеев целый век трудился,
Чтоб элементы вставить в клетки.
Дурак! Он лучше б научился
Гнать самогон из табуретки.
По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,
По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей!
— А я не пью! — Врёшь — пьёшь!
— Eй-богу, нет! — А бога нет!
Так наливай студент студентке!
Студентки тоже пьют вино,
Непьющие студентки редки —
Они все вымерли давно.
Давным давно.
А гимназисту ром не нужен,
Когда идёт он на экзамен,
Дабы не ошибился он,
Сказав, что Цезарь был татарин.
По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,
По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей!
— А я не пью! — Врёшь — пьёшь!
— Eй-богу, нет! — А бога нет!
Так наливай студент студентке!
Студентки тоже пьют вино,
Непьющие студентки редки —
Они все вымерли давно. Давным давно.
Песня того же времени, что и предыдущая. В разных ВУЗах поётся по-разному. Какие именно студенты жили на углу Крюкова канала и Фонтанки, пока не выяснено. Публикуемый текст записан в 1994 году в общежитии СПбГУ.
Там, где Крюков канал и Фонтанка-река,
Словно брат и сестра, обнимаются,
Там студенты живут, они песни поют
И ещё кое-чем занимаются —
Через тумбу-тумбу раз, через тумбу-тумбу два,
Через тумбу три-четыре спотыкаются.
А Исакий святой с колокольни большой
На студентов глядит, улыбается —
Он и сам бы не прочь погулять с ними ночь,
Но на старости лет не решается.
Через тумбу-тумбу раз...
Но соблазн был велик, и решился старик —
С колокольни своей он спускается.
Он и песни поет, чёрту душу продаёт
И ещё кое-чем занимается —
Через тумбу-тумбу раз...
А святой Гавриил в небеса доложил,
Чем Исакий святой занимается,
Что он горькую пьет, чёрту душу продаёт
И ещё кое-чем занимается —
Через тумбу-тумбу раз...
В небесах был совет, и издал Бог завет,
Что Исаакий святой отлучается,
Мол, он горькую пьет, чёрту душу продаёт
И ещё кое-чем занимается —
Через тумбу-тумбу-раз...
На земле ж был совет и решил факультет,
Что Исаакий святой зачисляется:
Он и горькую пьёт, он и песни поёт
И ещё кое-чем занимается —
Через тумбу-тумбу раз...
А святой Гавриил по рогам получил
И с тех пор доносить не решается.
Он сам горькую пьет, чёрту душу продаёт
И ещё кое-чем занимается —
Через тумбу-тумбу раз...
Счиатется, что первая публикация этой песни относится к концу XIX в. Одно из наиболее ярких произведений студенческой анакреонтики — песен, воспевающих веселье винопития и прочие мирские удовольствия.
B гареме нежится султан — да, султан!
Ему от бога жребий дан — жребий дан:
Он может девушек любить.
Хотел бы я султаном быть.
Но он несчастный человек — человек,
Вина не пьёт он целый век — целый век,
Так запретил ему Коран.
Вот почему я не султан.
А в Риме Папе сладко жить — сладко жить:
Вино, как воду, можно пить — можно пить,
И денег целая мошна,
Хотел бы Папой быть и я!
Но он несчастный человек — человек,
Любви не знает целый век — целый век:
Так запретил ему закон.
Пускай же Папой будет он!
А я различий не терплю — не терплю,
Вино и девушек люблю — да, люблю,
И чтоб всё это совместить,
Простым студентом надо быть.
В одной руке держу бокал — да, бокал,
Да так держу, чтоб не упал — не упал,
Другою обнял нежный стан —
Вот я и Папа, и султан!
Твой поцелуй, душа моя — душа моя,
Султаном делает меня — да, меня,
Когда же я вина напьюсь,
То Папой Римским становлюсь!
Автор первоначального варианта этой песни — советский писатель и сценарист Владлен Бахнов. Написана она в конце 50-х годов на мотив «Корреспондентской застольной» К. Симонова и отчасти использует элементы её текста (ср.: «С наше покочуйте, с наше поночуйте, с наше повоюйте хоть бы год»). Публикуемый текст записан от С. В. Белецкого в 2000 г.
В скучные минуты Бог создал институты,
И Адам студентом первым был.
Адам был парень смелый, ухаживал за Евой,
И Бог его стипендии лишил.
У Адама драма — вызвали Адама
На проверку в божий деканат.
И на землю прямо выгнали Адама,
Так пошли студенты, говорят.
От Евы и Адама пошёл народ упрямый,
Нигде не унывающий народ.
Студент бывает весел от сессии до сессии,
А сессия всего два раза в год.
Что за предрассудки — есть три раза в сутки
И ложиться в чистую кровать?!
А мы без предрассудков едим один раз в сутки,
И на чистоту нам наплевать.
Весь день мы прогуляем, всю ночь мы проболтаем
И к утру не знаем ни бум-бум.
Так выпьем за гуляющих, за ничего не знающих,
За сессию сдающих наобум.
А есть, представьте, люди, которые нас судят.
Ну что за несознательный народ!
С наше поучите, с наше позубрите,
С наше походите на зачет.
Математиком стал и грустить перестал —
На Матфаке не жизнь, а малина.
Лишь в матане вся соль, остальное всё — ноль.
А филолог, биолог — дубина.
Эх, коллоквиум, ухнем.
Может, эх, матан и сам пойдет.
Поучим, поучим,
Да бросим.
Вот филолог сидит, он три ночи не спит,
Над конспектами гнёт свою спину.
Сто экзаменов сдал, сто зачётов столкал,
а остался дубина-дубиной.
Припев.
На Матфаке живем, интегралы жуём
И решаем дифуры умело,
А как станет невмочь — все учебники прочь,
И расписана пулечка смело.
Припев.
Деканат наш не спит, сам декан говорит:
«Неприглядна учебы картина».
Мы на это плюём, мы уверены в том,
Что и сам он — большая дубина.
Эх, коллоквиум, ухнем.
Может, эх, матан и сам пойдёт.
Поучим, поучим,
Да бросим.
В нашей жизни сложной мы дадим советы
И попросим очень: «Выслушайте нас»
Потому, что жить вам здесь придётся долго,
И тогда проблем не будет никаких у вас
И улыбка без сомненья
Вдруг коснется ваших глаз
И хорошее настроение
Не покинет больше вас
Если вы однажды на большой контрольной
Не достали шпоры или же тетрадь
Вспомните, что люди есть такие тоже
Их у нас гораздо больше,
Вместе пропадать.
припев.
Если на ответе, лекции все зная,
Вдруг не ожидая получили два.
Вспомните, что люди есть плохие тоже,
Тут во всём они виновны, выбрав жертвой Вас
припев.
Если вас зарезал злой преподаватель
И поступок этот в сердце к вам проник
Вспомните, что много есть людей хороших
Их у нас гораздо больше, вспомните о них
припев.
Если вы однажды сессию не сдали
И учиться больше здесь уж вам нельзя
Знайте, что на свете много мест хороших
Вы себе найдете лучше, верьте нам, друзья.
припев.
Тёмная ночь,
Только ветер в пустой голове.
Даже пулю не пишет никто.
Завтра будет расплата
наверняка,
Кто в семестре валял дурака,
Забананив начнет получать
Не степон, а зарплату.
Лектор тиран,
Но я завтра пойду на таран.
Все спишу, пусть хоть вороном он
Кружится.
О, как я зол,
Я стучу головою об стол,
Но с мозгами в моей голове
Ничего не случится.
Горестно мне,
Только месяц в немытом окне.
И сосед мой бормочет во сне,
Интеграл извлекая.
Нужно признать:
«Повторенье — учения мать»
Но скажите мне, что повторять
Не бельмеса не зная?
Хочется выть,
Может с горя посуду помыть?
Да вообще не мешало бы
Мне помыться.
Разум погас,
Ухожу головой в унитаз,
Пусть назло всем соседям моим
Унитаз засорится.
Среди синих гор и бескрайних глубин
Есть много красивых и стройных мужчин
По небу, как те Аргонавты плывут,
Забыв про дела, про семейный уют.
Плыви, не плыви, приплывешь всё равно
И бросишь своё золотое руно.
Вот ты и кумекай, тебе не пора ль
В семейную гавань загнать свой корабль.
Принцессе ты даром не нужен,
Всю правду тебе говорю.
Возьми меня замуж, Андрюша,
Возьми меня замуж, Андрюш.
Культурные бабы, им только поспать,
Ни те приготовить, ни те постирать.
Бежит на работу в НИИ-институт,
А там её ждёт молодой секретут.
Забудешь про завтрак и ужин,
Возрадуешься сухарю...
А я вермешелю не хуже,
Чем в нашей столовке варю.
Всё будет у нас, как у лучших семей,
Ты будешь отцом своих милых детей,
А я буду самой счастливой из жен,
Ведь наши права охраняет закон!
Как трудно на свете без мужа,
Ведь нужен какой-нибудь муж,
Возьми меня замуж, Андрюша,
Ну что же ты медлишь, Андрюш.
Раскинулся график по модулю пять,
В углу интегралы стояли.
Студент не сумел производную взять,
Ему в деканате сказали:
«Экзамен нельзя на халяву сдавать,
Профессор тобой не доволен.
Изволь теорему Коши доказать
Иль будешь с матфака уволен»
И рад доказать, только сил уже нет,
В глазах у него помутилось,
На миг он увидел стипендии свет,
Но пал — больше сердце не билось.
К нему подбежала профессоров рать
Бородки над ним наклонили.
Декан обещал три стипендии дать,
Но поздно — уж пятки остыли.
Два дня в деканате покойник лежал
В штаны Пифагора одетый,
В руках Демидовича томик держал,
Что сжил его с белого света.
Его нарядили, как будто на бал:
В ногах уравненье Бернулли,
На шею одели тройной интеграл
И труп в бесконечность спихнули.
Напрасно старушка ждёт сына домой,
Ей скажут — она зарыдает.
А синуса график волна за волной
По оси абсцисс пробегает.
Марксизм своё веское слово сказал:
Материя не исчезает —
Погибнет студент, на могиле его
Огромный лопух вырастает.
Студент — О, наконец настал тот час
Преподаватель — Вы снова здесь, я вижу вас.
С. — Пожалуй, это в пятый раз.
П. — Давно уж духом должен пасть.
С. — Я не надеюсь на взаимность.
В слепом неведенье томлюсь.
П. — Вы не готовы — это минус,
С. — Но я пришел и это плюс.
П. — Вы пропустили двадцать пар,
У вас ещё зачет не сдан.
С. — Вот допуск — подписал декан.
Я здесь болел, здесь опоздал,
Тут встал трамвай, горел вокзал.
П. — Что это ложь не удивлюсь.
Вы не учились — это минус,
Но вас отчислят — это плюс.
С. — Но за оценку я готов
Сразиться с сотней докторов:
И за шпаргалкою тянусь
Я лемм не знаю — это минус,
Но всё спишу, и это плюс.
И я пою студента блюз
Очарована логарифмами,
Интегралами с детства запугана,
Слишком женщина для математики,
А для женщины слишком умная.
Не весёлая, не печальная,
Не секс-бомба и не Ковалевская.
И мужчины твои не Коши и не Гауссы,
А всё больше поручики Ржевские.
Так чего же ты плачешь, красавица,
Что ты куришь ночами осенними?
Чья вина в том, что прошлая сессия
Отняла и невинность и зрение?
Помнишь молодость олимпиадную?
Помнишь маму такую счастливую?
Ведь не знала, что старшие мальчики...
Научили тебя интегрировать.
Очарована логарифмами,
С интегралами с детства повенчана,
Не секс-бомба и не Ковалевская
Просто бедная, умная женщина.
Сползает на тройки студент Козлодоев.
А раньше отличником был,
Но стал посещать он с друзьями попойки
—запил.
Вот раньше бывало сдавал Козлодоев
Досрочно всю сессию, и
Был старостой он, и профоргом был тоже
До тех пор пока не запил.
Спиртные напитки любил Козлодоев
И литрами их поглощал.
Душою компаний служил Козлодоев
И всякий его уважал.
А ныне, а ныне, заросший щетиной
И тарой пустою звеня,
Ползет Козлодоев и ищет причину,
Чтоб выпить бутылку вина.
Давайте на матане, матане, матане,
—полфизики займем,
Распишем пулю с вами и четырьмя тузами,
И четырьмя тузами доцента перебьем.
Вы знаете, как жалко, как жалко, как жалко,
Вы знаете, как жалко, когда на мизер ваш
Падёт девятерная, а лектор всё читает
И не подозревает, что в прикупе марьяж.
Под лектора мычанье, мычанье, мычанье,
Под публики молчанье и непробудный сон
Мы три энтузиаста сидим и пишем за сто,
Покуда не прервёт нас некстати трубный звон.
— Дамы и господа, сейчас вы услышите трагическую
и поучительную историю о мальчике Бобби, который любил...
— Ха-ха-ха. Бум.
— Да, любил математику.
— Рассказывай.
— С рождения Бобби матфакером был.
— Молодец
— Имел Бобби хобби — пределы любил.
— Хороший мальчик.
— Любил и копил.
— А что было дальше?
— Все дети, как дети — живут без забот.
А Боб всё решает, не ест и не пьёт.
— Бедненький мальчик.
— Демидович берёт.
Интегралы, логарифмы, позабыв покой и лень,
Решаем дифуры, решаем дифуры, —
Всё остальное дре-бе-бе-день.
— А дальше что было?
— Инфимум, супремум, Ньютона бином
— Свихнуться можно
— Стал Бобби доцентом, поехал умом.
— Бывает.
— О том и поём.
— Печально.
— Но в том-то и дело, что он не один,
— Почему?
— Кто больше всего пределы любил.
— Наш человек, наш.
— Он это забыл.
— Интегралы, логарифмы, позабыв покой и лень,
Решаем дифуры, решаем дифуры, —
Всё остальное дре-бе-бе-день.
— Дамы и господа, подайте, кто сколько сможет
бедным студентам, потерявшим во время последней
сессии ум, честь и совесть.
© Irina Samonova 1999-2024