Джаспер Ффорде «Разговор с Котом»

«Чеширский Кот был первым персонажем, повстречавшимся мне в беллетриции, а его неожиданные появления изрядно скрасили моё пребывание в мире книг. Он надавал мне множество советов. Некоторые оказались полезны, некоторые — так себе, а иные нелогичны до абсурда: как вспомню о них, голова идёт кругом. Но за всё это время я так и не выяснила, сколько ему лет, откуда он взялся и куда исчезал. Это одна из тайн беллетриции, пусть и не самая величественная»,

— ЧЕТВЕРГ НОНЕТОТ. Беллетрицейские хроники

— Надо же, посетитель! — воскликнул кто-то у меня за спиной. — Какой приятный сюрприз!

Я обернулась и с изумлением обнаружила у себя за спиной огромного роскошного полосатого кота, устроившегося на самом краешке верхней полки. В его взгляде неповторимым образом сочетались безумие и благодушие. Он сохранял полную неподвижность, только время от времени подёргивал кончиком хвоста. Я никогда прежде не встречала говорящих котов, но, как утверждал отец, хорошие манеры ещё никого не подводили.

— Добрый день, мистер Кот.

Кот широко раскрыл глаза, и улыбка с его морды исчезла. Он несколько секунд оглядывал коридор, а затем спросил:

— Это вы мне?

Я подавила смех.

— Я больше никого здесь не вижу.

— А! — снова расплылся в улыбке Кот. — Это потому, что вы временно страдаете кошачьей слепотой.

— Никогда не слышала о такой болезни.

— Это необычная болезнь, — беззаботно ответил он, лизнув лапу и пригладив усы. — Думаю, вы слыхали о курительной слепоте, когда не видишь куриц?

— Куриной, не курительной, — поправила я его.

— Да какая разница.

— А если у меня кошачья слепота, — продолжала я, — то как же я вижу вас?

— Может, сменим тему? — парировал Кот, обводя лапой коридор. — Как вы находите библиотеку?

— Она очень большая, — прошептала я, глядя по сторонам.

— Две сотни миль в диаметре, — небрежно заметил Кот и заурчал. — Тридцать один этаж над землей и тридцать один внизу.

— Наверное, у вас тут по экземпляру всех книг, — сказала я.

— Всех книг, что когда-либо были написаны, — поправил меня Кот. — И ещё некоторых.

— И сколько их?

— Ну, я сам не считал, но уж всяко больше десятка.

Кот осклабился и заморгал огромными зелёными глазами, и я вдруг сообразила, где он мне встречался.

— Вы ведь Чеширский Кот, правда?

— Я был Чеширским Котом, — чуть печально отозвался он. — Но границы графства перенесли, и теперь я, строго говоря, единственный и полномочный представитель Уоррингтонских котов, но это звучит уже не так внушительно. Вам у нас понравится, здесь все не в своём уме.

— Но мне не хочется оказаться среди сумасшедших, — возмутилась я.

— Что поделаешь, — ответил Кот. — Мы тут все такие. Я не в своём уме. Вы не в своём.

Я щелкнула пальцами.

— Минутку! Точно такой же разговор вы ведёте в «Алисе в Стране чудес», сразу после того как младенец превратился в поросёнка!

— А! — ответил Кот, раздраженно дёрнув хвостом. — Думаете, сумеете написать свой собственный диалог, да? Я вижу людей насквозь. И зрелище это не из приятных. Но пожалуйста. Кстати, младенец превратился не в поросёнка, а в пол-рысёнка.

— Помилуйте, в поросёнка.

— Пол-рысёнка, — уперся Кот. — Кто в книге был, вы или я?

— Однозначно в поросёнка, — настаивала я.

— Ладно же! — воскликнул Кот. — Сейчас пойду и проверю. И вот тогда у вас будет очень глупый вид, обещаю!

С этими словами он исчез. Я немного постояла, размышляя, может ли случиться со мной что-нибудь ещё более странное. Когда я пришла к выводу, что вряд ли, начал снова появляться Кот — сначала хвост, потом тело и наконец голова и рот.

— Ну? — спросила я.

— Всё верно, — проворчал Кот. — Поросёнок. Слух у меня неважный, думаю, всё из-за перца. Кстати, чуть не забыл. Вас направляют стажёром к мисс Хэвишем.

— Мисс Хэвишем? Из «Больших надежд»?

— А что, есть другие? Всё будет хорошо, только не упоминайте о свадьбе.

— Постараюсь. Ой, подождите… Вы сказали, стажёром?

— Конечно. Попасть сюда — только половина дела. Если хотите стать одной из нас, вам придётся учиться с нуля. Сейчас вы умеете только путешествовать. Когда немного попрактикуетесь, может быть, научитесь точно приземляться на нужную страницу. Но если пожелаете углубиться в предысторию или забраться дальше сносок, придётся пройти полный курс. Когда мисс Хэвишем вас вымуштрует, вы сможете спокойно посещать наброски, вымаранных персонажей или давным-давно выброшенные главы, хотя смысла в этом мало, а то и вовсе нет. Кто знает, может, вам посчастливится отыскать сущность книги, центральный нерв энергии, который связывает роман воедино.

— Вы имеете в виду корешок? — уточнила я, ещё не искушенная в тонкостях беллетриции.

Кот раздражённо хлестнул хвостом.

— Нет, глупышка, идею, мысль, искру. Стоит увидеть первый замысел книги, как всё, что вы когда-либо видели или чувствовали, покажется вам не более волнующим, чем старые тапочки. Постарайтесь вообразить следующее: вы сидите на мягкой травке тёплым летним вечером, глядя на восхитительный закат. Откуда-то доносится берущая за душу музыка, а в руках у вас чудесная книга. Ощутили?

— Думаю, да.

— Отлично, теперь представьте себе большую миску тёплой сметаны и прочувствуйте, как вы лакаете её медленно-медленно, пока не вымажете все усы.

Чеширский Кот сладострастно вздрогнул.

— Если проделать всё это и умножить на тысячу, тогда, возможно — только возможно, — вы получите кое-какое представление о том, о чём идет речь.

— А сметану можно пропустить?

— Как угодно. В конце концов, это всего лишь мечты.

И, дёрнув хвостом, Кот исчез. Я обернулась, ища его взглядом, и с удивлением обнаружила собеседника на другом шкафу по другую сторону коридора.

— Для стажёра вы староваты, — продолжал Кот, складывая лапы и пристально, я бы даже сказала, нахально рассматривая меня. — Мы вас ждали почти двадцать лет. И где вас носило?

— Я… я… я не знала, что умею вот так.

— То есть вы хотите сказать, знали, что не умеете? Это не одно и то же. Но как по-вашему, вы способны помочь нам здесь, в беллетриции?

— Я правда не знаю, — вполне честно ответила я, хотя в глубине души данный путь казался мне единственной надеждой вернуть Лондэна. Но я не понимала, зачем он задаёт мне все эти вопросы, и потому спросила: — А вы-то чем занимаетесь?

— Я библиотекарь, — горделиво ответил Кот.

— В вашем ведении находятся все эти книги?

— Конечно. Можете задать мне любой вопрос.

— «Джен Эйр», — сказала я, желая просто узнать, где она стоит, но, когда Кот начал отвечать, поняла, что быть библиотекарем здесь совсем не то, что у меня дома.

— Семьсот двадцать восьмой пункт в списке наиболее читаемых романов, — заученным тоном, как попугай, ответил Кот. — Общее число прочтений на данный момент — восемьдесят два миллиона пятьсот восемьдесят одна тысяча четыреста тридцать. Количество читающих на данный момент — восемьсот двадцать девять тысяч триста двадцать один. Из них тысяча четыреста двадцать один читают роман, пока мы с вами разговариваем. Хороший показатель. Вероятно, на количество повлияли частые упоминания романа в новостях.

— А какая книга наиболее популярна?

— На настоящий момент или вообще?

— Вообще.

Кот на мгновение задумался.

— Если говорить о прозе, то «Убить пересмешника». И не только потому, что мы от неё без ума, но ещё и потому, что это единственная книга из написанных позвоночными, как следует переведенная для членистоногих. А если уж вам удалось проделать трещинку в панцире омарового рынка — пардон за каламбур, — то через миллиард лет вам действительно придётся сбывать эти книги из-под полы. Для членистоногих её название выглядит как «Ткилтликикислкикскли», или, в литературном переводе, «Прошлое несуществующее состояние морского ангела». Аттикус Финч превращается в омара по имени Тклики и защищает мечехвоста по имени Кликифлик.

— И как перевод по сравнению с оригиналом?

— Неплох. Хотя от сцены с креветками просто жуть берёт. Кстати, благодаря читателям-ракообразным Дафна Фаркитт тоже попала в список лидеров.

— Дафна Фаркитт? — удивленно отозвалась я. — Эта чушь?

— Только для нас. Высокоразвитые членистоногие от чтения романов Фаркитт преисполняются благоговения, граничащего с религиозным фанатизмом. Понимаете, я не фанат Фаркитт, но её лифчикораздирающая халтура «Сквайр из Хай Поттерньюз» вызвала одну из наиболее продолжительных и кровавых панциреломных войн, когда-либо бушевавших на планете.

Я наконец поняла.

— Значит, вы отвечаете за все эти книги?

— Вот именно, — беспечно отозвался Кот.

— А если я хочу войти в книгу, мне достаточно взять её и прочесть?

— Это не так-то просто, — ответил Кот. — Вы можете войти только в ту книгу, в которую кто-то уже проложил дорогу. Все книги, как вы, наверное, заметили, имеют либо красные, либо зелёные обложки. зелёные означают, что путь проложен, красные — что нет. Очень просто — вы же не дальтоник, верно?

— Нет. Значит, если я хочу попасть в книгу… не знаю, давайте возьмём навскидку… Например, в «Ворона» По, то…

Но когда я назвала книгу, Кот поморщился.

— Есть места, куда лучше не соваться, — укоризненно изрек он, хлеща хвостом по бокам. — Одно из таких мест — произведения Эдгара Аллана По. Его книгам свойственна некая неуравновешенность. В них есть что-то пугающее и непонятное. То же самое можно сказать и о большинстве авторов готических романов — о де Саде, Уэбстере, Уитли, Кинге. Если вы попадёте туда, то рискуете и не вернуться. Они могут втянуть вас в повествование, и вы застрянете там, даже не успев сообразить, в чём дело. Давайте я вам кое-что покажу.

И внезапно мы оказались в большом гулком зале, сводчатый потолок которого поддерживали дорические колонны, а пол и стены были облицованы красным мрамором. Помещение напоминало холл в старинном отеле — только раз в сорок больше. Здесь вполне мог уместиться дирижабль, и ещё осталось бы место для воздушных гонок. От высоких дверей шла красная ковровая дорожка, бронза сверкала как золото.

— Здесь мы высекаем имена убуджумленных, — тихо произнес Кот.

Он показал лапой на большую гранитную стелу высотой в две машины, поставленные вертикально друг на друга. Памятник изображал открытую книгу. С левой стороны был высечен входящий в страницу человек, прямо поверх него по странице шёл текст, а справа виднелись ряды фамилий. Каменщик с резцом и молотком осторожно высекал очередную фамилию. При нашем появлении он чуть приподнял шляпу и вернулся к работе.

— Погибшие или пропавшие без вести во время исполнения служебных обязанностей оперативники прозоресурса, — объяснил Кот, усевшись на монументе. — Мы зовём его Буджуммориалом.

Я ткнула пальцем в имя на гранитной странице.

— Эмброуз Бирс был агентом беллетриции?

— Одним из лучших. Добрый, милый Эмброуз! Блестящий писатель, но слишком уж импульсивен. Был. Он в одиночку (!) направился в «Литературную жизнь Каквас Тама» — рассказ По, где вроде бы нет никаких ужасов.

Кот вздохнул, затем продолжил.

— Он пытался найти чёрный ход в стихотворения По. Как известно, из «Каквас Тама» можно попасть в «Чёрного кота» сквозь не совсем понятный глагол в третьем абзаце, а из «Чёрного кота» в «Падение дома Ашеров» путём простой уловки — взять лошадь в Никейских конюшнях. Оттуда Бирс надеялся попасть в поэзию через стихотворение, цитируемое в «Ашерах», — «Обитель привидений», чтобы как с трамплина прыгнуть оттуда в остальные стихи По.

— И что случилось?

— Больше мы о нём не слышали. За ним последовали двое его коллег-книгошественников. Один задохнулся, а другой, бедный Ахав, сошёл с ума. Ему все казалось, будто его преследует белый кит. Мы думаем, Эмброуз замурован вместе с бочонком амонтильядо или похоронен заживо либо его постигла какая-то иная печальная участь. Тогда-то и приняли решение закрыть По для посещений.

— Значит, Антуан де Сент-Экзюпери тоже погиб на задании?

— Вовсе нет. Он не вернулся из разведывательного полета.

— Трагично.

— Конечно, — ответил Кот. — Он задолжал мне сорок франков и обещал научить играть Дебюсси на рояле, жонглируя апельсинами.

— Жонглируя апельсинами?

— Ну да. Ладно. Мне пора. Мисс Хэвишем всё вам объяснит. Вот через эти двери вы попадёте в библиотеку, там на лифте доедете до пятого этажа, первый поворот направо. Книгу найдёте где-то через сто ярдов слева. «Большие надежды» в зелёном переплете, так что трудностей возникнуть не должно.

— Спасибо.

— О, не за что, — сказал Кот, махнул лапой и очень медленно стал таять, начиная с кончика хвоста.

Он успел ещё попросить меня захватить в следующий раз кошачий корм с запахом тунца, и я осталась наедине с гранитным Буджуммориалом. Под высоким потолком библиотечного зала негромко постукивал молоток.

По мраморной лестнице я вернулась в Библиотеку, поднялась на одном из кованых лифтов и пошла по коридору, пока не набрела на полки с романами Диккенса. Здесь имелось двадцать девять различных изданий «Больших надежд» — от ранних набросков до последних версий, исправленных самим автором. Я взяла самый новый том, открыла его на первой главе и услышала тихий шелест деревьев на ветру. Перевернула несколько листов — звук менялся от сцены к сцене, от страницы к странице. Найдя первое упоминание о мисс Хэвишем, я выбрала подходящее место и прочла текст вслух, изо всех сил желая, чтобы слова ожили. И они ожили.

16. Interview with the Cat

   ‘The Cheshire cat was the first character I met at Jurisfiction and his somewhat sporadic appearances enlivened the time I spent there. He gave me much advice. Some was good, some was bad and some was so nonsensically nonsequitous that it confuses me even now to think about it. And yet, during all that time, I never learned his age, where he came from or where he went when he vanished. It was one of Jurisfiction’s lesser mysteries.’

HURSDAY NEXT. The Jurisfiction Chronicles

‘A visitor!’ exclaimed a voice behind me. ‘What a delightful surprise!’

I turned and was astonished to see a large and luxuriant cat sitting precariously on the uppermost bookshelf. He was staring at me with a curious mixture of lunacy and benevolence, and remained quite still except for the tip of his tail, which twitched occasionally from side to side. I had never come across a talking cat before, but good manners, as my father used to say, cost nothing.

‘Good afternoon, Mr Cat.’

The cat’s eyes opened wide and the grin fell from his face. He looked up and down the corridor for a few moments and then enquired:

‘Me?’

I stifled a laugh.

‘I don’t see any others.’

‘Ah!’ replied the cat, grinning more than ever. ‘That’s because you have a temporary form of cat blindness.’

‘I’m not sure I’ve heard of that.’

‘It’s quite common,’ he replied airily. ‘I suppose you have heard of knight blindness, when you can’t see any knights?’

‘It’s night, not knight,’ I corrected him.

‘It all sounds the same to me.’

‘Suppose I do have cat blindness,’ I ventured. ‘Then how is it I can see you?’

‘Suppose we change the subject?’ retorted the cat. ‘What do you think of the library?’

‘It’s pretty big,’ I murmured, looking all around me.

‘Two hundred miles in every direction,’ said the cat offhandedly, beginning to purr, ‘twenty-six floors above ground, twenty-six below.’

‘You must have a copy of every book that’s been written,’ I observed.

‘Every book that will ever be written,’ corrected the cat, ‘and a few others besides.’

‘How many?’

   ‘Well, I’ve never counted them myself but certainly more than twelve.’

‘You’re the Cheshire cat, aren’t you?’ I asked.

‘I was the Cheshire cat,’ he replied with a slightly aggrieved air. ‘But they moved the county boundaries, so technically speaking I’m now the “Unitary Authority of Warrington Cat”, but it doesn’t have the same ring to it. Oh, and welcome to Jurisfiction. You’ll like it here; everyone is quite mad.’

‘But I don’t want to go among mad people,’ I replied indignantly.

‘Oh, you can’t help that,’ said the cat. ‘We’re all mad here. I’m mad. You’re mad.’

I snapped my fingers.

‘Wait a moment!’ I exclaimed. ‘This is the conversation you had in Alice in Wonderland, just after the baby turned into a pig!’

‘Ah!’ returned the cat with an annoyed flick of his tail. ‘Fancy you can write your own dialogue, do you? I’ve seen people try; it’s never a pretty sight. But have it your own way. And what’s more, the baby turned into a fig, not a pig.’

‘It was a pig, actually.’

‘Fig,’ said the cat stubbornly. ‘Who was in the book, me or you?’

‘It was a pig,’ I insisted.

‘Well!’ exclaimed the cat. ‘I’ll go and check. Then you’ll look pretty stupid, I can tell you!’

And so saying, he vanished.

I stood there for a moment or two, and pretty soon the cat’s tail started to appear, then his body and finally his head and mouth.

‘Well?’ I asked.

‘All right,’ grumbled the cat. ‘So it was a pig. My hearing is not so good; I think it’s all that pepper. By the by, I almost forgot. You’re apprenticed to Miss Havisham.’

‘Miss Havisham? Great Expectations Miss Havisham?’

‘Is there any other? You’ll be fine—just don’t mention the wedding.’

‘I’ll try not to. Wait a moment—apprenticed?’

‘Of course. Getting here is only half the adventure. If you want to join us you’ll have to learn the ropes. Right now all you can do is journey. With a bit of practice on your own you might learn to be page accurate when you jump. But if you want to delve deep into the back-story or take an excursion beyond the sleeve notes, you’re going to have to take instruction. Why, by the time Miss Havisham has finished with you, you’ll think nothing of being able to visit early drafts, deleted characters or long-discarded chapters that make little or no sense at all. Who knows, you may even glimpse the core of the book, the central nub of energy that binds a novel together.’

‘You mean the spine?’ I asked, not quite up to speed yet.

The cat lashed its tail.

‘No, stupid, the idea, the notion, the spark. Once you’ve laid your eyes on the raw concept of a book, everything you’ve ever seen or felt will seem about as interesting as a stair carpet. Try and imagine this: you are sitting on soft grass on a warm summer’s evening in front of a dazzling sunset; the air is full of truly inspiring music and you have in your hands a wonderful book. Are you there?’

‘I think so.’

‘Okay, now imagine a simply vast saucer of warm cream in front of you and consider lapping it really slowly until your whiskers are completely drenched.’

The Cheshire cat shivered deliriously.

‘If you do all of that and multiply it by a thousand, then perhaps, just perhaps, you will have some idea of what I’m talking about.’

‘Can I pass on the cream?’

‘Whatever you want. It’s your daydream, after all.’

And with a flick of his tail, the cat vanished again. I turned to explore my surroundings and was surprised to find that the Cheshire cat was sitting on another shelf on the other side of the corridor.

‘You seem a bit old to be an apprentice,’ continued the cat, folding its paws and staring at me so intensely I felt unnerved. ‘We’ve been expecting you for almost twenty years. Where on earth have you been?’

‘I… I… didn’t know I could do this.’

‘What you mean is that you did know that you couldn’t—it’s quite a different thing. The point is, do you think you have what it takes to help us here at Jurisfiction?’

‘I really don’t know,’ I replied, truthfully enough, adding ‘What do you do?’ as I didn’t see why he should be asking all the questions.

‘I,’ said the cat proudly, ‘am the librarian.’

‘You look after all these books?’

‘Certainly,’ replied the cat proudly. ‘Ask me any question you want.’

‘Jane Eyre,’ I said, intending only to ask its location but realising when the cat answered that a librarian here was far removed from the sort I knew at home.

‘Ranked the 728th favourite fictional book ever written,’ the cat replied parrot-fashion. ‘Total readings to date: 82,581,430. Current reading figure 829,321—1,421 of whom are reading it as we speak. It’s a good figure; quite possibly because it has been in the news recently.’

‘So what’s the most read book?’

‘Up until now or for ever and all time?’

‘For all time.’

The cat thought for a moment.

‘In fiction, the most read book ever is To Kill a Mocking Bird. Not just because it is a cracking good read for us, but of all the vertebrate überclassics it was the only one that really translated well into Arthropod. And if you can crack the lobster market—if you’ll pardon the pun—a billion years from now, you’re really going to flog some copies. The Arthropod title is: tlkîltlîlkîxlkilkïxlklï or, literally translated, The past non-existent state of the angel fish. Atticus Finch is a lobster called Tklîkï, and he defends a horseshoe crab named Klikïflik.’

‘How does it compare?’

‘Not too bad, although the scene with the prawns is a little harrowing. It’s the crustacean readership that makes Daphne Farquitt such a major player, too.’

‘Daphne Farquitt?’ I echoed with some surprise. ‘But her books are frightfull!’

‘Only to us. To the highly evolved Arthropods, Farquitt’s work is considered sacred and religious to the point of lunacy. Listen, I’m no fan of Farquitt’s but her bodice-ripping pot-boiler The Squire of High Potternews sparked one of the biggest, bloodiest, shellbrokenist wars the planet has ever witnessed.’

I was getting off the point.

‘So all these books are your responsibility?’

‘Indeed,’ replied the cat ainly.

‘If I wanted to go into a book I could just pick it up and read it?’

‘It’s not quite that easy,’ replied the cat. ‘You can only get into a book if someone has already found a way in and then exited through the library. Every book, you will observe, is bound in either red or green. Green for go, red for no-go. It’s quite easy, really—you’re not colour blind, are you?’

‘No. So if I wanted to go into—oh, I don’t know, let’s pull a title out of the air—The Raven, then—’

But the cat flinched as I said the title.

‘There are some places you should not go!’ he muttered in an aggrieved tone. ‘Edgar Allan Poe is one of them. His books are not fixed; there is a certain oddness that goes with them. Most macabre Gothic fiction tends to be like that—Sade is the same; also Webster, Wheatley and King. Go into those and you may never come out—they have a way of weaving you into the story and before you know it you’re stuck there. Let me show you something.’

And all of a sudden we were in a large and hollow-sounding vestibule where huge Doric columns rose to support a vast vaulted ceiling. The floor and walls were all dark red marble and reminded me of the entrance lobby of an old hotel—only about forty times as big. You could have parked an airship in here and still had room to hold an air race. There was a red carpet leading up from the tall front doors, and all the brasswork shone like gold.

‘This is where we honour the boojummed,’ said the cat in a quiet voice. He waved a paw in the direction of a large granite memorial about the size of two upended cars. The edifice was shaped like a large book, open in the centre and splayed wide, with a depiction of a person walking into the left-hand page, his form covered by text as he entered. On the opposite page was row upon row of names. A mason was delicately working on a new name with a mallet and chisel. He tipped his hat respectfully and resumed his work.

‘Prose Resource Operatives deleted or lost in the line of duty,’ explained the cat from where he was perched on top of the statue. ‘We call it the Boojumorial.’

I pointed to a name on the memorial.

   ‘Ambrose Bierce was a Jurisfiction agent?’

‘One of the best. Dear, sweet Ambrose! A master of prose but quite impetuous. He went—alone—into The Literary Life of Thingum Bob—a Poe short story that one would’ve thought held no terrors.’

The cat sighed before continuing.

‘He was trying to find a back door into Poe’s poems. We know you can get from Thingum Bob into The Black Cat by way of an unstable verb in the third paragraph, and from Black Cat into The Fall of the House of Usher by the simple expedient of hiring a horse from the Nicaean stables, from there he was hoping to use the poem within Usher, The Haunted Palace, to springboard him into the rest of the Poe poetical canon.’

‘What happened?’

‘Never heard from him again. Two fellow booksplorers went in after him—one lost his breath and the other… well, poor Ahab went completely bonkers—thought he was being chased by a white whale. We suspect that Ambrose was either walled up with a cask of amontillado or burried alive or some other unspeakable fate. It was decided that Poe was out of bounds.’

‘So Antoine de Saint-Exupéry, he disappeared on assignment too?’

‘Not at all; he crashed on a reconnaissance sortie.’

‘It was tragic.’

‘It certainly was,’ replied the cat. ‘He owed me forty francs and promised to teach me to play Debussy on the piano using only oranges.’

‘Oranges?’

‘Oranges. Well, I’m off now. Miss Havisham will explain everything. Go through those doors into the library, take the elevator to the fourth floor, first right and the books are about a hundred yards on your left. Great Expectations is green bound so you should have no trouble.’

‘Thanks.’

‘Oh, it’s nothing,’ said the cat, and with a wave of his paw he started to fade, very slowly, from the tip of his tail. He just had time to ask me to get some tuna-flavoured Moggilicious for him the next time I was home—before he vanished completely and I was alone in front of the granite Boojumorial, the quiet tapping of the mason’s hammer echoing around the lofty heights of the library vestibule.

I took the marble stairs into the library, ascended by one of the wrought-iron lifts, and walked down the corridor until I came across several shelves of Dickens novels. There were, I noted, twenty-nine different editions of Great Expectations from early drafts to the last of Dickens’s own revised editions. I picked up the newest tome, opened it at the first chapter and heard the gentle sound of wind in the trees. I nipped through the pages, the sounds changing as I moved from scene to scene, page to page. I located the first mention of Miss Havisham, found a good place to start and then read loudly to myself, willing the words to live. And live they did.