***
— А что читал Дик? Шекспира?
— Кэрролла, — отвечают мне со спины.
Дик стоит рядом. Анатоль метрах в пяти, с «BFG» на изготовку.
— Я точно так же сел рядом, — говорит Дик. Сел…
Он садится перед безучастным Неудачником и произносит:
I'was brillig, and the slithy toves,
Did gyre and gimble in the wabe…
Я зачарованно жду. И Неудачник продолжает:
All mimsy were the borogoves,
And the mome raths outgrabe.
Из далеко-далека «Виндоус-Хоум» издает тревожный писк и шепчет:
— Непереводимо! Нет в основном словаре. Непереводимо!
Дик поднимает на меня взгляд и спрашивает:
— Так, значит, по твоему мнению, Неудачник — русский?
А ведь Урман задавал тот же вопрос.
— Кто ты? — спрашиваю я Неудачника. Тот улыбается, встает. — Кто ты?! — кричу я.
Он стал под дерево и ждет,
И вдруг граахнул гром… —
говорит Неудачник.
Анатоль хохочет и подхватывает:
Летит ужасный Бармаглот
И пылкает огнем!
Сумасшедший дом. И я в нем — самый тупой пациент.
***
Но Дик склонен винить во всем меня. Он срывает винтовку — и я реагирую не думая. Плеть бьет его по шее, обезглавливая с энтузиазмом безработного палача.
Раз-два, раз-два! Горит трава,
Взы-взы, стрижает меч… —
произносит Неудачник.
Я хватаю его за плечи, толкаю к огненной воронке. За нашей спиной новый вихрь разгорается на теле Крейзи Тоссера.
— Зачем? — успевает спросить Неудачник.
Надо спешить. Сейчас, когда хакеры «Лабиринта» и «Аль-Кабара» сошлись в схватке за тридцать третий уровень — самое время удирать. «Варлок» — не просто убийца. Это еще и туннель, буравящий глубину.
— Чтобы вернуться! — кричу я, вталкивая Неудачника в синее пламя и прыгая следом.
Огонь.
Мы падаем.
Спираль синего огня — стенки туннеля, фиолетовый туман — плоть его.
Туманные зеркала под нашими ногами — мы разбиваем их в падении. Лица в зеркалах — как тени, пространства — как бледные акварели.
Разрушенный вокзал первого уровня… госпиталь двадцать первого… собор пятидесятого! Я даже различаю оскаленную морду Принца Пришельцев, огненный всполох его наплечного гранатомета — но мы уже проносимся мимо.
Улица Диптауна — лица прохожих, капот такси, рекламная вывеска: «Лишь поработав на…»
Книжный магазин — радуга переплетов, девочка в очках, листающая журнал, шелест страниц — как гром, парень за кассой…
Синие молнии ползут по моим рукам.
Неудачник в облаке бирюзового пламени.
Супермаркет — прямо перед глазами мелькает банка из-под апельсинового конфитюра. Пустая.
Зоомагазин. Белый кролик в клетке…
Интересно, бывают ли галлюцинации в глубине?
Безумное чаепитие. Куда там Кэрроллу! Самые безумные чаепития творятся не в кроличьей норе, за столом с безумным шляпником, ореховой соней и мартовским зайцем. Маленькая кухня маленькой квартиры, утренний чай, долитый кипяточком, малиновое варенье из трехлитровой банки — вот она, сцена, на которой непризнанные актеры играют настоящие безумные чаепития. Здесь, и только здесь, говорят слова, которые иначе не скажут никогда. Здесь жестом фокусника извлекают из темноты маленькие гнусные тайны, достают из буфета фамильные скелеты, находят в сахарнице пригоршню-другую цианистого калия. И никогда не найдется повода встать и уйти — потому что тебе вовремя подольют чая, предложат варенья, и пододвинут поближе открытую сахарницу…
© Irina Samonova 1999-2024